За последние 15-20 лет этносоциальная ситуация в Татарстане кардинальным образом изменилась - этнополитическая консолидация татар в условиях суверенизации ослабила русскую этническую группу в отстаивании своих статусных позиций. «Сокращение доли русской части в элитных группах населения в силу их затрудненной вертикальной мобильности ведет к сползанию русского населения в низшие социальные слои», - к таким неутешительным выводам приходит казанский социолог Людмила Лучшева, сообщает «Русская линия». Подобные утверждения основываются на серьезных социологических исследованиях, проводимых в Республике Татарстан в последние два десятилетия. За это время серьезные изменения произошли как в политической, так и в экономической и культурной сферах.

С середины 1990-х гг. в политической элите Татарстана преобладали представители татарского этноса (77%), причем на 75% это были уроженцы сел. Из них 42% получили сельскохозяйственное образование, 35,6% -гуманитарное, 22,4% - техническое.

До выборов 2004-2005 гг. политико-экономическая элита республики на 80% состояла из татар и на 20% - из представителей иных этнических общностей. В аппарате президента татары составляли 73,7%, кабинете министров - 68%, среди глав администраций - 80,8%.

В этом году ситуация усугубилась еще больше. 17 марта 2009 года президент Татарстана Минтимер Шаймиев подписал указы о назначении четырех новых министров, полностью очистив тем самым республиканское правительство от русских. Единственный член кабинета с русской фамилией - министр транспорта и дорожного хозяйства Геннадий Емельянов, и тот является кряшеном (крещеным татарином).

Такую ужасающую диспропорцию еще несколько лет назад экс-советник президента Татарстана по политическим вопросам Рафаэль Хакимов оправдывал тем, что, по его мнению, среди русских нет достойных кандидатур на ответственные государственные посты.

Кстати, такая же этническая диспропорция наблюдается и в бизнес-среде. Анализ списков аффилированных лиц и советов директоров наиболее крупных республиканских компаний и корпораций показывает, что ведущие позиции там занимают татары.

Аналогичная картина наблюдается и в культурной сфере. Результаты исследований показывают, что тенденция к увеличению доли татар в организациях данной сферы, возникшая еще в конце 1980-х гг., сохраняется. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в списки членов творческих союзов республики.

Показательны в этом плане и социологические опросы. Сами люди (как татары, так и русские) заявляют, что этническая принадлежность является определяющей при назначении на высокие посты в органах власти и получении хорошо оплачиваемой работы.

Все это начинает напоминать ситуацию в прибалтийских республиках, где этнические русские сплошь и рядом ущемляются в правах и свободах. Но если прибалты ведут дискриминацию открыто, то в Татарстане она латентна, но при этом не менее опасна. Лучшева приходит к выводу: «Нерегулируемые проявления этнической консолидации в доступе к политическим, экономическим и социально-культурным ресурсам в полиэтническом обществе, каким, в частности, является Республика Татарстан, могут изменить эмоционально-спокойное восприятие ситуации представителями других этносов за свое будущее и стать причиной межэтнического конфликта».

В справедливости подобного сомневаться не приходятся. В данном случае строчка российского гимна «Братских народов союз вековой» начинает звучать как издевка. Остается только надеяться, что «предками данная мудрость народная» будет способствовать тому, что руководство Республики Татарстан начнет проводить более продуманную национальную политику в своем регионе.