17
январяБессмертие за 10 000 долларов
Светлые залы, стеклянные саркофаги, люди в серебристых комбинезонах, с серьезным видом следят за показаниями датчиков… Примерно так можно было себе представить первую в Евразии криокомпанию. Но на деле все оказалось совсем не так. Приобрести бессмертие в колбе Дьюара на подмосковном участке можно всего лишь за десять тысяч долларов, заключив договор в деревенском домике.
«В криохранилище мальчик попал,
В жидкий азот ненароком упал…
Лет через сто оживили мальца,
Мальчик заплакал — влетит от отца!» — читает свои стихи сотрудник фирмы «КриоРус» Сергей Федорович.
— Подобный сервис связан с огромными финансовыми расходами, вы же предлагаете свои услуги за фиксированную плату: $10 тысяч за консервацию головы или мозга и $30 тысяч за все тело. Но эта сумма не сможет покрыть бесконечно долгое содержание тела… — Начинаю мучить вопросами Данилу Андреевича, руководителя компании.
— Дело в том, что основные затраты идут не на расходы по поддержанию тела в охлажденном состоянии, а на развитие. Элементарно нужно сделать ремонт, чтобы люди не падали в обморок, закупить оборудование, обучать людей. Расходы на хранение относительно небольшие.
— Но если мы говорим о длительном хранении, а это не 50 лет и даже не сто, то этих денег все равно не хватит.
— Здесь все просто. У нас есть расчеты и разные сценарии: если вообще больше никто не придет, то у нас один алгоритм действий и одна структура расходов. Имеется и другой при котором количество клиентов такое же и даже немного растет, сейчас мы придерживаемся именно его
— То есть это пирамида?
— Это не совсем пирамида. Мы можем достаточно легко и неограниченно долго из своего кармана оплачивать тех пациентов, которые есть. Сработать может только фиксированная сумма, какие-то будущие платежи не действуют, потому что родственники в любой момент могут заявить: «Вы знаете, у нас деньги кончились». Поэтому надо взять всю сумму и сказать: «Мы получили все деньги, от вас ничего не хотим и берем на себя всю ответственность и расходы». Кроме того, у нас тут крионированы собственные родственники: у меня — бабушка, у директора — мама, там друзья, родственники друзей и мы можем спокойно, даже я один, оплачивать счета за азот.
— Сколько сейчас у вас заморожено тел?
— В России было крионировано 15 человек, все с нашим участием за исключением двух, которые были до «КриоРуса». Некоторые хранятся не у нас, а у родственников, но мы помогали организовать хранение. У нас находятся 4 пациента, у которых хранится все тело и семь, у кого крионирован только мозг и еще парочка животных.
— Я за свою жизнь уже успел пожить при нескольких государственных строях, пережил финансовые кризисы и наверняка еще произойдут какие-нибудь потрясения. У вашей фирмы могут отнять помещение, случиться пожар…
— Никаких гарантий.
— То есть завтра вы можете пропасть?
— Да, и денежки тю-тю и все надежды на оживление тоже. Мы это понимаем и честно говорим об этом: «Если вы хотите гарантий, то помогите нам все построить хорошо, вложите в криофирму 100 миллионов долларов и она станет намного надежней».
— Я мог бы еще представить оживление, если бы был крионирован живой человек, но вы замораживаете трупы…
— А нет принципиальной разницы между живым человеком и трупом, по крайней мере в начале. Через 15 минут после смерти любой человек в принципе еще живой, если конечно он не был раздавлен катком. С помощью существующих технологий любого человека через 15 минут после смерти можно оживить.
— Оживить то можно, но в мозгу наступают необратимые изменения.
— Это сказка и миф, очень распространенная, даже всем врачам и населению в детстве эту фразу, видимо по радио, когда они утром просыпаются, повторяют: «Через 5 минут в мозгу начинаются необратимые процессы». Я сам ее помню наизусть, хотя знаю, что это неправда. — Данила Андреевич начинает объяснять теорию, используя слова «реперфузионный шок», «апоптоз», «денатурация» и «перфузия».
— Хорошо, с мертвым телом разобрались, но отдельно голову зачем крионировать?
— За личность отвечает головной мозг, его можно пересадить в тело и с помощью нанороботов пришить ко всему остальному. Пересадка головы и выращивание тела осуществимы даже сегодня. В самой конечной технологии это будет перенос сознания в компьютер, так называемая «загрузка». Если мы сможем считать полностью структуру человеческого мозга и смоделировать ее на компьютере, то получим аналог живого человека, который станет мыслить как оригинал. Копия будет чувствовать себя тем же самым человеком и будет жить неограниченно долго, пока компьютер не отключится.
— Я так понимаю, очень часто решение о крионировании принимают родственники, а не сам… пациент?
— Примерно в половине случаев.
— Но я не хотел бы вдруг после смерти понять, что теперь я живая голова с трубками в растворе или сознание, бегающее по микросхемам компьютера, пусть и в прекрасном далеком будущем. Я хочу умереть совсем.
— Для этого есть волеизъявление в гражданском праве, можно прийти к нотариусу или даже сказать устно кому-нибудь и если это волеизъявление известно, то согласно ему и должно быть все сделано.
— А если человек ничего не говорил, а родственники решили отрезать голову и ее заморозить?
— У них по закону есть такое право. Раз ничего не говорилось, значит он был не против. В законе о погребении и похоронном деле написано, что это определяет либо человек при жизни, либо родственники или другие законные представители.
— Допустим, директор цирка 27 века, приходит в «КриоРус» и говорит, что хочет получить для шоу живого человека из двухтысячных. Кому вы отдадите тело, ведь родственников тогда уже найти будет сложно?
— У нас в договоре написано: «Наилучшим образом вернуть человека к функционированию в виде живого организма».
— И кому вы доверите этот «живой организм»?
— Решение о том, кому поручить оживление тела, будет принимать скорее всего не организация, а некая сущность. И уж точно в том обществе не будет цирков.
— Но мы же не можем знать, может тогда шаманы будут править или программисты…
— Там разберемся, а как же еще?
— Как выглядит замороженный в азоте человек?
— Так же как только что умерший. Если он скончался от рака — плохо, если от инфаркта в молодом возрасте, то нормально, только бледный. Тела хранятся в спальных мешках, а головы в металлических контейнерах.
— История жизни и болезни где-нибудь сохраняется, она же потомкам понадобится?
— По-хорошему, это, конечно, надо делать. Если нам такую информацию передают, мы ее сканируем и храним.
— Допустим, при проведении планового шмона в поисках гастарбайтеров на дачных участках, ОМОН обнаруживает в ангаре расчлененку с семью головами и четырьмя трупами…
— Мы закон не нарушаем, но действуем в правовом вакууме и этот риск понимаем. Конечно, возможен некоторый произвол, но большинство людей адекватны и с ними возможен диалог. У нас есть документы, акты приема-передачи тел на хранение, устав, где написано, что мы занимаемся научной работой и так далее.
— Соседи знают, что тут находится?
— Да, почти все. Относятся к этому нормально, ну, может быть, один недовольный голос мы когда-то слышали.
— Клиентов не смущает то, как это все выглядит? Ангар, деревенский домик…
— Нужно просто знать историю. Любые прорывные технологии по определению делаются в таких же условиях.
— Фактически люди здесь похоронены. Родственники приходят в день рождения, смерти?
— Редко, раз в два года. С точки зрения родственников, смысл крионирования в другом и ритуалы им неинтересны.
— Когда умирают в возрасте или из-за болезней, тело же, как правило, неидеально…
— Проблемы омоложения в будущем не будет. Почему старение сейчас проблема? Потому что мы не понимаем, как оно работает, а через сто лет, даже если отвлечься от киборгизации, нанотехнологий, «загрузки» и просто говорить про биологию, то можно будет принять одну умную таблетку, и человек станет молодым.
— Но зачем тогда морозить все тело или мозг, ведь в будущем можно будет и по ногтю восстановить ДНК и всего человека?
— Личность не сохраняется. Это будет только похожее тело. Мне, например, не нужно, чтобы был выращен мой клон, этого недостаточно для обеспечения моего личного бессмертия.
— Что родственники делают с телом, если вы заморозили голову?
— Кремация, как правило, иногда похороны.
— Куда потом люди приходят?
— К нам. Естественно, если у них есть кладбище, они наведываются и туда, чтобы там что-то сделать. Как они решают психологическую дилемму нахождения родственника в 2 местах, я не знаю. Я бы лично не приходил ни туда, ни сюда, ну может в криофирму бы заходил, чтобы проверить, что там все не накрылось медным тазом.
— В отношении своего тела вы с крионированием определились?
— Конечно! Если понимать что такое мозг, то становится понятно, что и загружаться в компьютер можно и крионироваться. Просто у большинства людей есть множество общественных программ, что смерть это хорошо.
— С религией у вас отношения сложные, наверное?
— Если спрашивать нормальных специалистов по православной вере, а не популярных, то они скажут, что душе без тела не так уж и хорошо и что ни о какой вечной душе, отдельной от тела, речи не идет. Православие предполагает жизнь души и тела, соответственно, существование души без тела – только временный этап, который отнюдь не является хорошим. Более того, с точки зрения православия смерть – это плохо, и физическое воскрешение в будущем – это хорошо, и оно обещано в последней строчке «Символа веры». По сути то, что мы делаем с помощью технологий и опираясь на науку, обещает и православное христианство.
— Но ведь основная догма христианства – это то, что душа попадет в рай или ад…
— Это вопрос популярных представлений о религии. Основная догма церкви другая, это то, что написано в «Символе веры»: «Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века». То есть все это затеяно ради того, чтобы Иисус Христос пришел во второй раз и наши тела оживил, для того мы их собственно и хороним, по православному канону закапываем не абы где, ставим таблички, чтобы он их оживил, душа воссоединилась с телом и стало хорошо.
— А кто вы по специальности?
— Менеджер.
— То есть к биологии не имеете отношения?
— Отношение я имею, потому что занимался в форме самообразования биологией и кучей остальных естественных наук последние 10 лет, а так у меня первое образование – степень бакалавра делового администрирования в негосударственной бизнес-школе и это очень сильно помогает.
Медведев Данила Андреевич, кандидат экономических наук, футуролог, член координационного совета Российского транс-гуманистического движения, председатель совета директоров компании «KrioRus». Недавно исполнилось 43 года, как был крионирован первый человек.
«В криохранилище мальчик попал,
В жидкий азот ненароком упал…
Лет через сто оживили мальца,
Мальчик заплакал — влетит от отца!» — читает свои стихи сотрудник фирмы «КриоРус» Сергей Федорович.
— Подобный сервис связан с огромными финансовыми расходами, вы же предлагаете свои услуги за фиксированную плату: $10 тысяч за консервацию головы или мозга и $30 тысяч за все тело. Но эта сумма не сможет покрыть бесконечно долгое содержание тела… — Начинаю мучить вопросами Данилу Андреевича, руководителя компании.
— Дело в том, что основные затраты идут не на расходы по поддержанию тела в охлажденном состоянии, а на развитие. Элементарно нужно сделать ремонт, чтобы люди не падали в обморок, закупить оборудование, обучать людей. Расходы на хранение относительно небольшие.
— Но если мы говорим о длительном хранении, а это не 50 лет и даже не сто, то этих денег все равно не хватит.
— Здесь все просто. У нас есть расчеты и разные сценарии: если вообще больше никто не придет, то у нас один алгоритм действий и одна структура расходов. Имеется и другой при котором количество клиентов такое же и даже немного растет, сейчас мы придерживаемся именно его
— То есть это пирамида?
— Это не совсем пирамида. Мы можем достаточно легко и неограниченно долго из своего кармана оплачивать тех пациентов, которые есть. Сработать может только фиксированная сумма, какие-то будущие платежи не действуют, потому что родственники в любой момент могут заявить: «Вы знаете, у нас деньги кончились». Поэтому надо взять всю сумму и сказать: «Мы получили все деньги, от вас ничего не хотим и берем на себя всю ответственность и расходы». Кроме того, у нас тут крионированы собственные родственники: у меня — бабушка, у директора — мама, там друзья, родственники друзей и мы можем спокойно, даже я один, оплачивать счета за азот.
— Сколько сейчас у вас заморожено тел?
— В России было крионировано 15 человек, все с нашим участием за исключением двух, которые были до «КриоРуса». Некоторые хранятся не у нас, а у родственников, но мы помогали организовать хранение. У нас находятся 4 пациента, у которых хранится все тело и семь, у кого крионирован только мозг и еще парочка животных.
— Я за свою жизнь уже успел пожить при нескольких государственных строях, пережил финансовые кризисы и наверняка еще произойдут какие-нибудь потрясения. У вашей фирмы могут отнять помещение, случиться пожар…
— Никаких гарантий.
— То есть завтра вы можете пропасть?
— Да, и денежки тю-тю и все надежды на оживление тоже. Мы это понимаем и честно говорим об этом: «Если вы хотите гарантий, то помогите нам все построить хорошо, вложите в криофирму 100 миллионов долларов и она станет намного надежней».
— Я мог бы еще представить оживление, если бы был крионирован живой человек, но вы замораживаете трупы…
— А нет принципиальной разницы между живым человеком и трупом, по крайней мере в начале. Через 15 минут после смерти любой человек в принципе еще живой, если конечно он не был раздавлен катком. С помощью существующих технологий любого человека через 15 минут после смерти можно оживить.
— Оживить то можно, но в мозгу наступают необратимые изменения.
— Это сказка и миф, очень распространенная, даже всем врачам и населению в детстве эту фразу, видимо по радио, когда они утром просыпаются, повторяют: «Через 5 минут в мозгу начинаются необратимые процессы». Я сам ее помню наизусть, хотя знаю, что это неправда. — Данила Андреевич начинает объяснять теорию, используя слова «реперфузионный шок», «апоптоз», «денатурация» и «перфузия».
— Хорошо, с мертвым телом разобрались, но отдельно голову зачем крионировать?
— За личность отвечает головной мозг, его можно пересадить в тело и с помощью нанороботов пришить ко всему остальному. Пересадка головы и выращивание тела осуществимы даже сегодня. В самой конечной технологии это будет перенос сознания в компьютер, так называемая «загрузка». Если мы сможем считать полностью структуру человеческого мозга и смоделировать ее на компьютере, то получим аналог живого человека, который станет мыслить как оригинал. Копия будет чувствовать себя тем же самым человеком и будет жить неограниченно долго, пока компьютер не отключится.
— Я так понимаю, очень часто решение о крионировании принимают родственники, а не сам… пациент?
— Примерно в половине случаев.
— Но я не хотел бы вдруг после смерти понять, что теперь я живая голова с трубками в растворе или сознание, бегающее по микросхемам компьютера, пусть и в прекрасном далеком будущем. Я хочу умереть совсем.
— Для этого есть волеизъявление в гражданском праве, можно прийти к нотариусу или даже сказать устно кому-нибудь и если это волеизъявление известно, то согласно ему и должно быть все сделано.
— А если человек ничего не говорил, а родственники решили отрезать голову и ее заморозить?
— У них по закону есть такое право. Раз ничего не говорилось, значит он был не против. В законе о погребении и похоронном деле написано, что это определяет либо человек при жизни, либо родственники или другие законные представители.
— Допустим, директор цирка 27 века, приходит в «КриоРус» и говорит, что хочет получить для шоу живого человека из двухтысячных. Кому вы отдадите тело, ведь родственников тогда уже найти будет сложно?
— У нас в договоре написано: «Наилучшим образом вернуть человека к функционированию в виде живого организма».
— И кому вы доверите этот «живой организм»?
— Решение о том, кому поручить оживление тела, будет принимать скорее всего не организация, а некая сущность. И уж точно в том обществе не будет цирков.
— Но мы же не можем знать, может тогда шаманы будут править или программисты…
— Там разберемся, а как же еще?
— Как выглядит замороженный в азоте человек?
— Так же как только что умерший. Если он скончался от рака — плохо, если от инфаркта в молодом возрасте, то нормально, только бледный. Тела хранятся в спальных мешках, а головы в металлических контейнерах.
— История жизни и болезни где-нибудь сохраняется, она же потомкам понадобится?
— По-хорошему, это, конечно, надо делать. Если нам такую информацию передают, мы ее сканируем и храним.
— Допустим, при проведении планового шмона в поисках гастарбайтеров на дачных участках, ОМОН обнаруживает в ангаре расчлененку с семью головами и четырьмя трупами…
— Мы закон не нарушаем, но действуем в правовом вакууме и этот риск понимаем. Конечно, возможен некоторый произвол, но большинство людей адекватны и с ними возможен диалог. У нас есть документы, акты приема-передачи тел на хранение, устав, где написано, что мы занимаемся научной работой и так далее.
— Соседи знают, что тут находится?
— Да, почти все. Относятся к этому нормально, ну, может быть, один недовольный голос мы когда-то слышали.
— Клиентов не смущает то, как это все выглядит? Ангар, деревенский домик…
— Нужно просто знать историю. Любые прорывные технологии по определению делаются в таких же условиях.
— Фактически люди здесь похоронены. Родственники приходят в день рождения, смерти?
— Редко, раз в два года. С точки зрения родственников, смысл крионирования в другом и ритуалы им неинтересны.
— Когда умирают в возрасте или из-за болезней, тело же, как правило, неидеально…
— Проблемы омоложения в будущем не будет. Почему старение сейчас проблема? Потому что мы не понимаем, как оно работает, а через сто лет, даже если отвлечься от киборгизации, нанотехнологий, «загрузки» и просто говорить про биологию, то можно будет принять одну умную таблетку, и человек станет молодым.
— Но зачем тогда морозить все тело или мозг, ведь в будущем можно будет и по ногтю восстановить ДНК и всего человека?
— Личность не сохраняется. Это будет только похожее тело. Мне, например, не нужно, чтобы был выращен мой клон, этого недостаточно для обеспечения моего личного бессмертия.
— Что родственники делают с телом, если вы заморозили голову?
— Кремация, как правило, иногда похороны.
— Куда потом люди приходят?
— К нам. Естественно, если у них есть кладбище, они наведываются и туда, чтобы там что-то сделать. Как они решают психологическую дилемму нахождения родственника в 2 местах, я не знаю. Я бы лично не приходил ни туда, ни сюда, ну может в криофирму бы заходил, чтобы проверить, что там все не накрылось медным тазом.
— В отношении своего тела вы с крионированием определились?
— Конечно! Если понимать что такое мозг, то становится понятно, что и загружаться в компьютер можно и крионироваться. Просто у большинства людей есть множество общественных программ, что смерть это хорошо.
— С религией у вас отношения сложные, наверное?
— Если спрашивать нормальных специалистов по православной вере, а не популярных, то они скажут, что душе без тела не так уж и хорошо и что ни о какой вечной душе, отдельной от тела, речи не идет. Православие предполагает жизнь души и тела, соответственно, существование души без тела – только временный этап, который отнюдь не является хорошим. Более того, с точки зрения православия смерть – это плохо, и физическое воскрешение в будущем – это хорошо, и оно обещано в последней строчке «Символа веры». По сути то, что мы делаем с помощью технологий и опираясь на науку, обещает и православное христианство.
— Но ведь основная догма христианства – это то, что душа попадет в рай или ад…
— Это вопрос популярных представлений о религии. Основная догма церкви другая, это то, что написано в «Символе веры»: «Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века». То есть все это затеяно ради того, чтобы Иисус Христос пришел во второй раз и наши тела оживил, для того мы их собственно и хороним, по православному канону закапываем не абы где, ставим таблички, чтобы он их оживил, душа воссоединилась с телом и стало хорошо.
— А кто вы по специальности?
— Менеджер.
— То есть к биологии не имеете отношения?
— Отношение я имею, потому что занимался в форме самообразования биологией и кучей остальных естественных наук последние 10 лет, а так у меня первое образование – степень бакалавра делового администрирования в негосударственной бизнес-школе и это очень сильно помогает.
Медведев Данила Андреевич, кандидат экономических наук, футуролог, член координационного совета Российского транс-гуманистического движения, председатель совета директоров компании «KrioRus». Недавно исполнилось 43 года, как был крионирован первый человек.
