14
июляПослание потомкам
Послание потомкам от 1969 года.
На территории бывшей мебельной фабрики в кирпичной кладке на улице Гоголя в Барнауле было найдено послание потомкам, датируемое 1969 годом
«Здесь работали: Кабаев В.И., Шарапов П.А., Зонтах А.Г. и Бер В.Н. – сапёры в/ч 67648. Потомки! Будьте бдительны – не пейте так много, как мы! 17 сентября 1969 года. Ох, где бы похмелиться».
1969-й год — самое начало застоя. Солнечные 60-е заканчиваются, страна потихоньку входит в эпоху безвременья, люди начинают много пить. Именно в 69-70-х годах Венедикт Ерофеев написал поэму «Москва-Петушки», главный действующий герой которой — интеллектуальный алкоголик. В главе «Кусково — Новогиреево» Ерофеев описывает, как в те времена проходил день рабочей бригады.
«До меня наш производственный процесс выглядел следующим образом: с утра мы садились и играли в сику, на деньги (вы умеете играть в сику?). Так. Потом вставали, разматывали барабан с кабелем, и кабель укладывали под землю. А потом — известное дело: садились, и каждый по-своему убивал свой досуг, ведь все-таки у каждого своя мечта и свой темперамент.
Один — вермут пил, другой, кто попроще, — одеколон «свежесть», а кто с претензией — пил коньяк в международном аэропорту Шереметьево. И ложились спать.
А наутро так: сначала садились и пили вермут. Потом вставали и вчерашний кабель вытаскивали из-под земли и выбрасывали, потому что он уже весь мокрый был, конечно. А потом — что же? — потом садились играть в сику, на деньги. Так и ложились спать, не доиграв.
Рано утром уже будили друг-друга: „Леха! Вставай в сику играть!“ „Стасик, вставай доигрывать вчерашнюю сику!“ вставали, доигрывали в сику. А потом — ни свет, ни заря, ни „свежести“ не попив, ни вермуту, хватали барабан с кабелем и начинали его разматывать, чтоб он до завтра отмок и пришел в негодность. А уж потом — каждый за свой досуг, потому что у каждого свои идеалы. И так все сначала.
Став бригадиром, я упростил этот процесс до мыслимого предела. Теперь мы делали вот как: один день играли в сику, другой — пили вермут, на третий день опять в сику, на четвертый — опять вермут. А тот, кто с интеллектом — тот и вовсе пропал в аэропорту Шереметьево: сидел и коньяк пил. Барабана мы, конечно, и пальцем не трогали, — да если бы я и предложил тронуть, они все рассмеялись бы, как боги, а потом били бы меня кулаками по лицу, ну, а потом разошлись бы: кто в сику играть, на деньги, кто вермут пить, а кто „свежесть“.»
Записку обнаружил Роман Рябыкин.
На территории бывшей мебельной фабрики в кирпичной кладке на улице Гоголя в Барнауле было найдено послание потомкам, датируемое 1969 годом
«Здесь работали: Кабаев В.И., Шарапов П.А., Зонтах А.Г. и Бер В.Н. – сапёры в/ч 67648. Потомки! Будьте бдительны – не пейте так много, как мы! 17 сентября 1969 года. Ох, где бы похмелиться».
1969-й год — самое начало застоя. Солнечные 60-е заканчиваются, страна потихоньку входит в эпоху безвременья, люди начинают много пить. Именно в 69-70-х годах Венедикт Ерофеев написал поэму «Москва-Петушки», главный действующий герой которой — интеллектуальный алкоголик. В главе «Кусково — Новогиреево» Ерофеев описывает, как в те времена проходил день рабочей бригады.
«До меня наш производственный процесс выглядел следующим образом: с утра мы садились и играли в сику, на деньги (вы умеете играть в сику?). Так. Потом вставали, разматывали барабан с кабелем, и кабель укладывали под землю. А потом — известное дело: садились, и каждый по-своему убивал свой досуг, ведь все-таки у каждого своя мечта и свой темперамент.
Один — вермут пил, другой, кто попроще, — одеколон «свежесть», а кто с претензией — пил коньяк в международном аэропорту Шереметьево. И ложились спать.
А наутро так: сначала садились и пили вермут. Потом вставали и вчерашний кабель вытаскивали из-под земли и выбрасывали, потому что он уже весь мокрый был, конечно. А потом — что же? — потом садились играть в сику, на деньги. Так и ложились спать, не доиграв.
Рано утром уже будили друг-друга: „Леха! Вставай в сику играть!“ „Стасик, вставай доигрывать вчерашнюю сику!“ вставали, доигрывали в сику. А потом — ни свет, ни заря, ни „свежести“ не попив, ни вермуту, хватали барабан с кабелем и начинали его разматывать, чтоб он до завтра отмок и пришел в негодность. А уж потом — каждый за свой досуг, потому что у каждого свои идеалы. И так все сначала.
Став бригадиром, я упростил этот процесс до мыслимого предела. Теперь мы делали вот как: один день играли в сику, другой — пили вермут, на третий день опять в сику, на четвертый — опять вермут. А тот, кто с интеллектом — тот и вовсе пропал в аэропорту Шереметьево: сидел и коньяк пил. Барабана мы, конечно, и пальцем не трогали, — да если бы я и предложил тронуть, они все рассмеялись бы, как боги, а потом били бы меня кулаками по лицу, ну, а потом разошлись бы: кто в сику играть, на деньги, кто вермут пить, а кто „свежесть“.»
Записку обнаружил Роман Рябыкин.
