Радиоведущий анонимно рассказал the-village о пьяном сексе в эфире, идиотских вопросах для группы «Фристайл» и борьбе с плохой музыкой


Я полюбил радио с десяти лет. Pасписывал голоса ведущих, слушал все радиостанции и знал, что происходит на каждой из них. Это была мечта детства. Как и многие, наверное, играл в радиоведущего: ставил два кассетных магнитофона, с одного из которых шла музыка, а на второй всё писалось. Правда, никому не давал слушать, но мне это нравилось. В 15 лет попал на пиратское радио в чьей-то квартире, а в 17 — на серьёзную радиостанцию. Помню, я написал, что суперпрофессионал, хоть и опыта нет. Сказали: «Приноси — послушаем». Сделал пару демо, отнёс и получил в ответ: «Это круче, чем мы могли ожидать. Можешь выйти в эфир сегодня?»


О работе в эфире

Если взять среднюю радиостанцию, то, пожалуй, самый важный, премиум-сегмент эфира — это утреннее шоу с 07:00 до 11:00. На ведущих, которые работают в это время, делают особую ставку, у них увеличенный рабочий день (часов по восемь вместо четырёх-пяти) и зарплата выше. Ещё одним прайм-таймом считается время с 16:00 до 20:00 — когда все едут домой и стоят в пробках, но этим ведущим больше зачастую не платят. Просто ставят проверенных ребят.

Поздний вечер и ночные шоу — время новичков. Слушателей меньше, работа проще, нет сложных элементов вроде звонков, диалогов и раздачи призов, следовательно, меньше шанс облажаться. Да и если ты молод, то ночью тебе работать приятнее. Ты можешь расслабиться и позволить себе какие-то вещи, которые едва ли сказал бы днём. Ты нарабатываешь практику.

В ночном эфире ведущие действительно спят между песнями. Лёг, поспал полчаса, сделал «выход». Опять включил музыку и ушёл спать. Можно, конечно, проспать «выход», и раньше в эфире была тишина, но сейчас наше рабочее оборудование стало более совершенными и даже если это случилось, программа подстрахует и запустит музыку по второму кругу. Помню, когда студия была в центре, мы с новостницей делали первый выход, а потом включали музыку и уходили из офиса пить кофе, пиво и говорить по душам.

Это всё, что касается линейного эфира. Новости — немного другая история. Там ты приходишь на работу, идёшь на новостные ресурсы, выбрав пару тем, минимально обрабатываешь текст и просто зачитываешь его в эфире. Занимает это три-пять минут, причём блок может выходить просто в средине дня, прерывая музыкальный эфир, или вклиниваться разные программы. У других ведущих в это время есть возможность отдохнуть, попить или просто помолчать, что очень ценно.

Над новостниками часто издеваются. У них же серьёзный блок — происшествия, обвалы рынков, трагедии. Им улыбаться даже нельзя. И когда новостной блок в рамках какого-то шоу, то ведущие, чокнутые, начинают мешать. Есть перед лицом или раздевать. Я-то сделать ничего не могу, у меня новости о погибших, я даже улыбнуться не могу. Сидишь — терпишь. Но в какой-то момент мне расстёгивают ширинку, делая типа минет. Вся студия лежит, а я продолжаю говорить про погибших в теракте.

В ночном эфире ведущие действительно спят между песнями. Лёг, поспал полчаса, сделал «выход». Опять включил музыку и ушёл спать


О цене голоса и стоимости ведущего

Если сейчас спросить людей на улице, что главное для радиоведущего, уверен, десять из десяти ответят: «Голос». А я считаю, что куда важнее харизма. Я могу привести в пример многих гениальных ведущих с дефектами речи или просто неидеальными голосами, но они настолько обаятельны в эфире, они так интересны, что голос уже вторичен. И над голосом можно работать. У меня была проблема — я звучал слишком молодо для радио, на котором работал. Что я сделал? Как Ирина Аллегрова — начал много курить. Причём крепкие сигареты я курил с ранней школы, но тут реально начал курить больше, едва ли не пачку перед эфиром. Закончилось это всё хроническим тонзиллитом, после чего я сразу бросил. Когда ты понимаешь, что это может сказаться на твоей профессии, ты, как беременная женщина, можешь отказаться от многих вещей. Под каждый голос нужно просто искать свою аудиторию, станцию и формат. К тому же многое зависит от того, как настроен голосовой процессор на каждой конкретной радиостанции.

Около 90 % радиоведущих занимаются чем-то ещё: работа на радио не занимает много времени. Кто-то на телике работает, у кого-то другое радио по выходным, для души, а кто-то открыл сторонний бизнес. В Москве и Петербурге, работая только на одной радиостанции каждый день по четыре-пять часов, можно получать 40–55 тысяч в месяц. Но есть и очень популярные станции, где ведущий за то же время получает 17–18 тысяч. Основная аргументация в таком случае «простите, но вы работаете на Нашем Бесподобном Радио, а это значит, что вы автоматически можете вести корпоративы за неплохие деньги. Этим и пользуйтесь!» Но, на мой взгляд, это ненормальная политика.

Хорошего радиодиджея не так просто найти. Прежде всего нам приходится работать с текстами, обрабатывать и готовить информацию. Даже если ты диджей и не читаешь новости, тебе всё равно нужно уметь выразить мысли и знать, как завоевать внимание и доверие аудитории. Кроме того, нужно уметь говорить с людьми и понимать своего слушателя — не обращаться к каким-то абстрактным людям, а говорить для конкретного человека. И каждый раз надо перестраиваться и надевать на себя маску «ох, как мне всё это близко и интересно». Хотя дай бог тебе понравится 20–30 % того, что ты ставишь в эфир. С остальным приходиться смириться — убавляешь звук, снимаешь наушники или просто пережидаешь. Потому выдержка очень важна.



О вкусах

Над радиоведущими стоит программный директор, который следит за тем, что пойдёт в эфир и в каком виде. Все музыкальные вопросы координирует музыкальный директор. Он составляет плей-лист на каждый день, лепит джинглы и так далее. Вообще диджею запрещено менять плей-лист, но есть всегда какие-то хитрые ходы, которыми можно воспользоваться. Как-то один обладатель «Золотого граммофона» прислал новую версию своей песни, и у нас собирались поставить её в ротацию. Я послушал — полное говно, старая версия намного лучше. Ну и решил не менять. Этот самый исполнитель лично позвонил начальству и уточнил, почему именно на нашей радиостанции проигнорировали его новый старый трек. Мне говорят: «Тебе, наверное, забыли просто обновлённую версию прислать?» «Да, — отвечаю я. — А певица Алсу не звонила узнать, почему её песни вообще не звучат?» Все были очень удивлены, но оказалось, что у меня была возможность выключать её из плей-листа: по плану в 15 минут должно умещаться 4 песни. Но из-за наличия рекламы, сводки пробок и новостей одну, а то и две песни приходится удалять. «И как-то, — говорю, — так получается, что именно певица Алсу ни разу не влезла в эфир».

Нельзя ругать песню: если человек тебя слушает, значит ему определённо эта музыка нравится. Так же как нельзя ругаться со слушателем, который позвонил в эфир: если я это сделаю, он уйдёт с радиостанции, уведёт всю семью и торговый центр, где он наше радио включал. Хотя есть ряд ведущих, например, Кремов и Хрусталёв — когда к ним звонят слушатели в эфир, они в принципе настроены на то, что на них могут вылить много грязи, но это будет естественно и с юмором воспринято. Другая специфика.

Ругань с гостями — отдельная история. Это дико непрофессионально, правда. Так нельзя делать. Но иногда и у нас сдают тормоза. К нам как-то на эфир пришла группа «Фристайл». Они были супернадменны, такие звёзды. Перед интервью специально надели свои блестящие костюмы. В общем, очень меня бесили. Ну и я начал их валить идиотскими вопросами (благо формат шоу это позволял и даже поощрял). Потом в перерыве вне эфира произошёл конфликт и я послал солистку. Эфир пришлось заканчивать моей соведущей, а я извинился перед слушателями и сказал, что пойду пока блины печь.


Об оговорках, мате и табу

На радио случается очень много приколов, мало на какой работе так повеселишься. Начиная от оговорок вроде «генитальный директор» или «администруация области», заканчивая откровенно пьяными эфирами. Был ведущий, который любил основательно выпить и вести программу в таком состоянии. Как-то раз он начал в эфире знакомиться с девушками, мастурбировать с комментариями, материться. Часовой эфир закончился, и что самое интересное — об этом даже не узнали сразу. Начальство проявилось лишь пару дней спустя, когда запись попала в интернет. Мужика уволили, конечно, но и то не сразу. За оговорки и случайный мат тебя едва ли уволят — понимают, что это непреднамеренно.

Сильнее всего я облажался на втором своём эфире. Это была ночная стажировка. Я написал себе текст и, пока шла песня, репетировал. Читал вслух все три минуты, до тех пор пока не пришла пора включить микрофон. И только тогда я понял, что микрофон был всё это время включён. Получилось довольно глупо. Иногда шёпот проскакивает чей-то, иногда на фоне во время звонков кто-то орёт. Бывало, программный директор приходил и говорил: «Ребята, у нас низкие рейтинги, давайте ругаться матом». Сейчас мы не можем этого делать. Это табу.

Для музыкальных станций нежелательными темами остаются политика, религия, финансы, сексуальная ориентация и любимые темы господина Милонова — кальян и сифилис, аборты, трансжиры. Некоторые радиостанции этим грешат. Чаще всего срываются на темы финансов и политики. Как-то на «Европе» девочка поздравила «всех православных христиан с праздником возрождения добра и надежды». Это было по меньшей мере странно. Сейчас я работаю на радиостанции не с такими жёсткими рамками, как на многих других, нам не запрещают упоминать бренды, «которые нам не заплатили», и начальство в целом весьма лояльно.



У нас было вечернее шоу, где чуваки свободно обсуждали педофилию и то, можно ли сочетать браком 12-летних, а в другой вечер могли побеседовать на тему изнасилований или расчленёнки. У этого был свой слушатель, хотя большинство звонков всё же носило весьма критичный характер. Через пару месяцев пришёл начальник и сказал, что пора, пожалуй, закругляться. Но и два месяца — это немалый срок.

Как-то у нас была рубрика, спонсором которой стал секс-шоп, а темой программы была мастурбация. И мы заставили слушателей имитировать оргазм, правда, я пожалел об этом уже на втором звонке — бабы безумные звонили. Они так стонали, я реально им верил. А моя соведущая их ещё подначивала фразами типа «Давай, сожми соски посильнее! Ну же, девочка!». Жаль, тогда я был трезв. На другом эфире мы уже сами с моей напарницей перешли на тему спермы и спорили, отстирывается ли она от одежды. И на полном серьёзе обсуждали это минут пять.

Об алкоголе и свободе

Меня часто спрашивают, вёл ли я эфир пьяным. Тупой вопрос: конечно, вёл. Были времена, когда все ведущие очень много пили. И водку из пепельниц, а если не было пепельниц, пили из целлофановых чехлов от пачки сигарет. Но это было давно, сейчас если и случается, то не чаще раза в пару месяцев. Когда я пьян, язык не заплетается. Я расслаблен, весел и говорлив. Иногда делаешь глупости, песням подпеваешь в эфире. Но пока это не мешает эфиру — всё окей. А вот если перед эфиром покурить, тогда становится страшно. Особенно если ты читаешь новости. Приходилось прилагать максимум усилий, чтобы не рассмеяться, рассказывая об очередной автокатастрофе. Паршивый опыт. Больше такого не хочу.

Последний новогодний эфир совпал с корпоративом в офисе. Было где-то часов девять. Когда я читал новости в прямом эфире, возле моего лица была голая попа (фишка моего коллеги), вокруг орали люди. Иногда даже в микрофон. А наш коммерческий директор в это время танцевал за стеклом с трансвеститом — тот вёл у нас одну программу. Вообще обычно под алкоголем кажется, что ты можешь всё сказать в эфире. Но на практике нетрезвые ведущие кажутся смешными только себе, а аудиторию они аудиально насилуют.

Секс в студии тоже был неоднократно. Причём на разных радиостанциях. Помню вечерний эфир, из сотрудников коллег никого, ставлю в эфир вместо Аллегровой (чего требовал формат) Massive Attack. В эфирке горят гирлянды, за окном офигенный вид — всё очень романтично. Как не потрахаться? Много шампанского, заплетающийся язык и секс на пульте с двигающимися фейдерами. Славный вечер. А вот моей коллеге повезло меньше: у неё всё происходило в кабинете директора, и в этот момент пропал эфир. Потому уж лучше не отходя от рабочего места, я считаю.


О любви к радио

Никогда не соглашусь с тем, что радио — это умирающий жанр. Послушайте BBC в Британии. Радиостанция, на которой я работаю сейчас, нишевая. С думающей аудиторией и хорошей музыкой. Ни секунды не молчит телефон на протяжении четырёх часов вечернего шоу и завалы СМС — это явный знак того, что люди слушают. А интернет только способствует этому.

Считается, что ТВ — это следующая ступень после радио. Туда уходят многие, но далеко не все. Впрочем, да, есть примеры вроде Ивана Урганта, который начинал с работы на «Русском радио». И мы бы не узнали его полностью, если бы он не поехал в Москву и не пошёл на телик работать. Потому если в приоритете карьера и амбиции — конечно, дорога тебе на ТВ. Зато коллектив на радио более сплочённый, чем на телевидении, это правда. В общем и целом у нас как-то более душевно и приятно работать.